 Решение Гаагского суда по делимитации морского шельфа и исключительной экономической зоны между Украиной и Румынией вызвало шквал комментариев, похожий даже не на шторм в Черном море, а на цунами в Тихом океане. При этом позитивные оценки вердикта исходили в основном от представителей Президента и МИД.
Полагаю, что когда на улице идет дождь, и Тарасюк или Огрызко говорят, что идет дождь, никто не будет отрицать этот факт, независимо от отношения к этим политикам и желания ясного неба. К сожалению реальности морского права, не могут быть так очевидны, как погода за окном…
Следовало ли Украине решать спор в суде?
Если понятие «территория государства» появилось задолго до появления международного права, то лишь после второй мировой войны появилось понятие «континентальный шельф государства», а затем понятие «исключительная экономическая зона» (ИЭЗ). До этого господствовала концепция свободы морей, согласно которой суверенитет страны распространялся на три морских мили прибрежного морского пространства, или на дальность пушечного выстрела. Эту норму впервые сформулировал голландский юрист начала XVIII века Антонии ван Бинкерсхук, и она так и называлась «правилом пушечного выстрела».
Концепция долгое время устраивала всех. Но с ростом вылова рыбы и появления технологий нефтедобычи с морского дна появилась потребность в новом регулировании. Оно берет точку отсчета с 1958 г. когда в Женеве были подписаны четыре конвенции ООН (в том числе «О континентальном шельфе» и «О территориальном море и прилегающей зоне»). А окончательно и общепризнанно понятия шельфа и ИЭЗ сформулированы в Конвенции ООН по морскому праву 1982, к которой присоединилась и Украина. И как подробно объяснялось уже в предыдущей статье, шельф и ИЭЗ – это не территория государства, а лишь пространства, где оно имеет преимущественные права. И конкретный участок шельфа, по которому шел спор в суде, до этого никогда не был разделен – СССР лишь вел по этому поводу переговоры с Румынией, которые продолжила Украина.
Конвенция предписывает, чтобы государства, которые не смогли урегулировать споры по этим пространствам в ходе переговоров, находили решение через Международный суд или специальный временный арбитраж. Из документа ясно вытекают, как право государств на шельф и ИЭЗ, так и обязательство решать споры по вопросам, связанным с ним в соответствующих судах. Следовательно, если государство претендует на особый статус близлежащего морского пространства, оно должно признавать права своих соседей судиться с ним за него. И нельзя применять из конвенции только такие статьи, какие нам нравятся в конкретной ситуации.
Характерно, что к решению споров в соответствии с выработанными ООН принципами морского права прибегали и государства, формально не связанные конвенцией. Так, не присоединившаяся к ней Турция полюбовно размежевала шельф и ИЭЗ в Черном море с СССР и Болгарией. А США, не ратифицировавшие конвенцию из-за ограничений по добыче полезных ископаемых в международных водах, делимитировали через Международный суде морское пространство с Канадой в заливе Мэн.
Разумеется некоторая передача государственного суверенитета суду ООН вещь чувствительная. Однако отказ от прерогатив Организации объединенных наций является выгодным только для сверхдержавы, которой Украина никак не является. А принцип «не хотим никаких международных судов, потому что они нам не нравятся», логически приводит к отказу от Стокгольмского арбитража для юрисдикции по спорам «Нафтогаза» и «Газпрома» в пользу Печерского суда (желательно с судьей Игорем Зваричем), и наконец, к рассмотрению тем же судом вместо УЕФА вопросов о дисквалификации футболистов из украинских клубов. –
А если бы мы не шли в Гаагу?
Тогда Украина должна была обеспечить свой эффективный контроль над пространством, на которое претендовала. В свою очередь, Румыния бы этого контроля не признавала и пыталась бы обеспечить свой контроль. Это был бы шаг к прямому силовому конфликту между двумя странами. Не так давно уже были подобные конфликты между Великобританией и Исландией, именуемые тресковыми войнами («cod wars»). Они начались из-за того, что исландцы в одностороннем порядке установили вокруг своего побережья, сначала 12-мильную зону (1958), затем 50-мильную (1972) и 200-мильную (1975). Пространство этой зоны было несравненно больше спорного участка моря между Украиной и Румынией и несравненно богаче своими ресурсами.
При этом данные ресурсы на тот момент были основным источником существования исландского государства. Решением Рейкьявика были задеты несколько североморских государств (но речь шла не об их претензиях на зону, а об их правах ловить рыбу, где угодно). Однако лишь Британия посылала туда военные корабли – в каждом случае это было более двух десятков фрегатов, не считая меньших судов. Несмотря на несопоставимые силы (Исландия не имеет ни армии, ни флота, а лишь пограничную стражу) конфликты завершались удовлетворением всех или большинства требований Рейкьявика.
Причина была в том, что левые правительства Исландии успешно спекулировали на угрозе выйти из НАТО, что оставило бы блок без ключевых баз на территории острова и серьезно ослабило бы его морской потенциал в отношении сильнейшего флота СССР – Северного.
А при возникновении аналогичного конфликта между Украиной и Румынией отнюдь не обязателен был бы вариант, при котором альянс поддержал бы именно Бухарест как своего члена, а не Киев как привилегированного партнера (не вмешался же он в Суэцкий кризис 1956-го на стороне Англии и Франции, поскольку это было невыгодно американцам). Ведь при концепции, когда интересы НАТО заключаются именно в сдерживании России и доминировании в Евразии, Украина для альянса гораздо важнее Румынии. Следовательно, в этом случае логично было бы, чтобы атлантический альянс предложил компромисс по шельфу на украинских условиях. При этом, получается пропаганда альянса куда более убедительная, чем всякие ролики – Североатлантический блок помогает Киеву утвердиться на Черном море. Может, поэтому не выполнять решение международного суда предполагают среди прочих палии и тягнибоки? Да, вышеописанный вариант развития событий был бы не обязательным, однако к нему следует отнестись с несомненно большим вниманием, чем к слухам о том, что украинская власть еще до суда согласилась с румынскими условиями в обмен на румынское лоббирование украинского членства в НАТО. Видеть в Румынии серьезного лоббиста в альянсе можно только считая ее наследницей Римской империи не по названию, а по сути. Как страна, больше, чем другие члены ЕС, зависящая от помощи Евросоюза может повлиять на позицию Германии, Франции или Италии? Бухаресту куда актуальнее убеждать Рим не в преимуществах украинского участия в НАТО, а в том, чтобы его чиновники относились к румынским гражданам на Апеннинах как к собратьям по Европе, а не как к нелегалам из Африки.
И даже без острых конфликтов Киева и Бухареста, сама неразмежеванность шельфа была бы препятствием для привлечения инвесторов в добычу углеводородов, в то время как в связи с отсутствием технологий, добыча этого сырья силами «Нафтогаза» на спорном участке проблематична.
Что потеряла Украина?
Когда речь заходит о нефти и газе многие украинские деятели теряют разум, а немногие – этим хладнокровно пользуются, чтобы получить доступ к государственным деньгам. Вспомним историю с нефтепроводом «Одесса-Броды», который сооружался из расчета, что нефтепровод«Баку-Джейхан» не может быть построен. Исходя из этого опыта представляется, что разговоры об огромных запасах нефти на проигранной в суде части шельфа (как и на черноморском шельфе вообще) вряд ли ближе к истине, чем легенда о золоте Полуботко. Да, доказанные запасы углеводородов там есть, но если бы они были бы хоть как-то сопоставимы с той же каспийской нефтью, то к ним давно бы проявили такой интерес на Западе, что спорный шельф между Украиной и Румынией был бы разделен под его давлением гораздо быстрее.
И даже если на этом участке действительно находится 100 млрд. кубометров газа, это количество равно лишь потреблению этого топлива Украиной на протяжении полутора лет.
Пристрастен ли суд?
«Каким-то средневековым судом инквизиции», назвал Международный суд ООН, один из участников форума «2000». Другой пишет «Да этот суд может быть справедлив, когда судит своих. Украина для суда в Гааге – чужая страна, а Румыния –- своя».
Не буду повторять доводов об авторитетности Международного суда, приведенных в предыдущей статье. Отмечу лишь, что утверждение о том, что он должен был взять сторону Румынии, как члена ЕС и НАТО, не согласуется с составом судей. Лишь 5 из них представляют государства НАТО (США, Великобритания, Германия, Франция, Словакия). Есть также представители Новой Зеландии и Японии, которых с натяжкой также можно отнести к западной цивилизации. Остальные 8 судей представляют Иорданию, Китай, Мадагаскар, Венесуэлу, Сьерра-Леоне, Россию, Мексику и Марокко. Записывать их изначально в приверженцы Румынии можно только по логике – «весь мир был, есть и будет против нас». И скорей, (с проамериканской позиции) следовало бы поддержать Украину Ющенко, ибо она – в отличие от Румынии – не возражала против независимости Косово, вооружила Грузию и лично морально поддержала Саакашвили.
А за решение проголосовали единогласно, причем не только постоянные судьи, но и оба судьи ad hoc, назначенные каждой из сторон спора, в том числе и представлявший Украину судья Бернард Оксман из США (Румынию представлял французский судья). И это единогласие судей само по себе примечательно. Обычно решения о морском размежевании одобряются при заметном разбросе голосов. Это показывает, что украинско-румынский спор выглядел для судей совершенно ясно.
Но почему не учтен Змеиный?
Наибольшее возмущение связано с тем, что суд не счел остров Змеиный релевантным обстоятельством при проведении делимитации. Это показалось лицемерно-противоречивым. «Украина хотела: Змеиный – остров, шельф – 200 миль. Румыния хотела: Змеиный – скала, шельф – 12 миль. Решение суда: Змеиный – остров (в пользу Украины), шельф – 12 миль (в пользу Румынии)», негодует один из участников форума.
В сходном ключе высказываются и политики, приведу лишь слова двух членов комитета ВР по международным делам, от которых в силу этого обстоятельства ожидаешь большего профессионализма, чем от их прочих коллег. «Суд каким-то «удивительным образом» не ссылаясь на конкретные нормы международного права, решил, что то обстоятельство, что Змеиный является островом, не может учитываться при формировании исключительной экономической зоны Украины», говорит депутат Степан Курпиль (БЮТ). «Абсурдом является то, что, во-первых, признавая Змеиный островом, суд не включает его береговую линию в территорию государства», – заявляет Тарас Чорновил.
Разъяснения Владимира Василенко в интервью «Зеркалу недели», не могут оказаться убедительным опровержением такой позиции. «Важно подтверждение судом того, что остров Змеиный был передан Советскому Союзу, и теперь является частью Украины. Кроме того, суд своим решением признал, что остров, как часть государственной территории Украины, имеет свой континентальный шельф и экономическую зону. Вместе с тем, суд не признал Змеиный как прибрежный остров, поскольку тот находится далеко от побережья и его размеры незначительны. Это стало причиной того, что суд не счел целесообразным, чтобы базовые точки отсчета для конструирования линии делимитации были расположены на острове. Но суд также не согласился и с тем, что точкой отсчета может быть и румынская Сулинская дамба, как предлагали наши оппоненты. Так что можно говорить о непредвзятом подходе суда».
Однако в самом решении суда ничего напрямую не говорится о шельфе и экономической зоне собственно Змеиного. Он там лишь называется украинским островом, однако суд не рассматривал того, считать его островом или скалой, а вопрос легитимности его нахождения в составе Украины не был предметом спора. (Эта легитимность подтверждена украинско-румынским договором). Что же касается Сулинской дамбы, то выглядит очевидным, что искусственное сооружение не может играть той же роли при делимитации, что и остров.
Границы шельфа и пределы интеллекта
Однако важно уяснить другое. Так, действительно есть небольшие острова, которые обладают ИЭЗ полноценного размера (200 морских миль от территориального моря). Например, британский остров Рождества в Южной Атлантике площадью в 91 квадратный километр имеет экономическую зону в 443 844 км?, а находящийся том же регионе архипелаг Тристан-да-Кунья (общая площадь 207 км?), обладает ИЭЗ в 750 тыс. км?, которая фактически равна ИЭЗ самих Британских островов. ИЭЗ в 300-400 тысяч квадратных километров обладают и австралийские острова Херда и Макдональда, Рождества, Норфолк, норвежский Буве (возле Антарктиды), французский Клиппертона (к юго-востоку от Мексики и т.д.) и другие, нередко не имеющие постоянного населения. Все перечисленные острова заметно больше Змеиного – их площадь, как правило, от нескольких десятков до нескольких сот квадратных километров (лишь у острова Клиппертона площадь 9 км?, но все равно это в 45 раз больше, чем у украинского острова). Однако суть дела заключается в том, что эти острова имеют такой шельф и ИЭЗ, поскольку за 200 миль от них нет территорий, принадлежащих иным государствам. А что же касается маленьких островов, расположенных неподалеку от чужих для их обладателей стран, то нет прецедентов, чтобы суды и арбитражи отсчитывали от этих островов такую же ИЭЗ, как от материка и от крупных островов. Самые яркие примеры здесь – решение суда по размежеванию моря между Данией и Норвегией, и арбитраж по аналогичному делу между Канадой и Францией. Я уже писал, что в обоих случаях Норвегия и Франция получили заметно меньшую ИЭЗ. Одного из участников форума, эти прецеденты не убедили, ибо, по его мнению, в Гааге Украина теряет «не несколько десятков квадратных миль, как было в тех примерах, которые приводит Попов, а тысяч квадратных миль!».
Что ж обратимся к фактам. Во франко-канадском споре французские острова Сен-Пьер и Микелон (площадь 242 км?) получили право на 200-мильный коридор шириной в 10,5 миль, идущий в южном направлении, но на остальном пространстве арбитраж определили исключительную зону для Франции шириной в 24 морских мили, и она получила меньше, чем Канада спорного пространства на десятки тысяч квадратных миль. В норвежско-датском споре пространство между Гренландией и Ян-Майеном было поделено судом в пропорции 3: 1 в пользу датчан, хотя Ян-Майен по площади больше Змеиного в 1800 раз, и потери датчан исчислялись многими тысячами квадратных миль.
С другой стороны, такие острова, как Змеиный нередко вообще не учитывались в вердиктах Международного суда. Поэтому нет никакой неожиданности или двойных стандартов в подходе суда к данному украинскому острову. В этом плане его вердикт был вполне предсказуем.
С другой стороны, роль Змеиного в процессе все равно была ограничена, ибо пространство к северу от него не оспаривалось как украинское, пространство к западу – это уже румынские территориальные воды, а к юго-востоку от острова Украина все равно получила оспариваемую в суде часть шельфа. Но не благодаря обладанию островом, а как проекцию западной оконечности Крымского полуострова. Таким образом, шельф и ИЭЗ на значительном пространстве возле Змеиного есть, но формально они отсчитаны не от него, а от Крыма. Как отмечалось в вердикте, даже если бы Змеиный, использовался как точка отсчета для линии делимитации, все равно порожденная им линия не простиралась бы дальше, чем украинская запросная линия, рассчитанная от Крымского побережья.
Но тогда спрашивается, какую роль вообще играл Змеиный в процессе? Реально не слишком большую. Украина использовала положение острова как страховочный аргумент для того, чтобы отбиться от румынских притязаний в северо-восточном секторе разграничения. В свою очередь эти притязания Бухареста были порождены желанием получить компенсацию за то, что СССР, приобретя Змеиный, сузил ширину территориальных вод Румынии к Западу от острова. И здесь-то украинская позиция встретила поддержку суда.
Но тогда почему, когда заходила речь о суде, говорили прежде всего об этом острове – как в Украине, так и в Румынии? Да потому, что если не говорить о Змеином, придется применять профессиональную терминологию конвенции по Морскому праву и Международного суда. А все эти методики проведения срединных и базовых линий, малоинтересны публике, и известны лишь достаточно узкому кругу экспертов.
Кто мог бы лучше отстоять украинские интересы в Гааге?
Из единогласия судей априорно не следует, что Украина лучше не могла представить свои интересы в Гааге. Но для того, чтобы говорить, что не учли украинские представители, надо хотя бы почитать и меморандумы сторон, и стенограммы дебатов. Все они размещены на сайте Международного суда. А неспешный характер процесса – он начался еще в 2004, и то, что последние – до вердикта материалы появилась там в сентябре – давали возможность все хорошенько изучить.
Но кто-либо из тех, кого именуют экспертами и профессионалами эти документы, как и вообще материалы суда по сходным делам, читал? Я думаю, нет. Иначе звучали бы ссылки на некие решения суда, где острова типа Змеиного признавались релевантными, хотя и с весьма незначительными обстоятельствами. Иначе, претензии к украинской стороне сводились бы к тому, что ее представители в дебатах не использовали нужных прецедентов. Но ведь никто из комментаторов спора, кажется вообще не знает, какими прецедентами прошлых решений оперировали посланцы Киева и Бухареста (а их было много с обеих сторон).
Вот например, Степан Курпиль заявляет, что «для решения таких важных споров Украине необходимо привлекать опытных юристов международного уровня», по сути о том же и в заявлении «Народной Самообороны», обвиняющей МИД в авантюризме и дилетантизме.
Автора этих строк никак нельзя причислить к почитателям украинского МИД, но для того, чтобы упрекать украинское внешнеполитическое ведомство в провале решения проблемы делимитации морского шельфа и исключительной экономической зоны между Украиной и Румынией надо ответить на одни принципиальный вопрос.
А именно – в чем показали себя дилетантами и авантюристами такие участники процесса с украинской стороны, как адвокат Парижского апелляционного суда, член Нью-Йоркской коллегии адвокатов Родман Бунди, профессор международного права Сорбонны Жан-Пьер Кенедек член английской коллегии адвокатов и комиссии по международному праву сэр Майкл Вуд, член римской коллегии адвокатов, адвокат апелляционного суда Парижа Лоретта Малинтоппи?
Я думаю ни господин Курпиль, ни вся «Народная самооборона» ни представители прочих депутатских групп, подвергающих работу нашего МИДа острейшей критике, ни комментирующие вердикт суда в Гааге исключительно негативно эксперты вообще не знают, что такие люди в украинской делегации были.
Ибо не знают они элементарных вещей. Так, Тарас Чорновил утверждает, что недопустимо было не включать Змеиный в береговую линию Украины. Однако общеизвестно, что размежевание в морских пространствах осуществляется прежде всего по срединной линии, а затем учитывают особые обстоятельства, к которым относится и длина береговой линии. Однако нетрудно посчитать, что роль этого острова в удлинении береговой линии свелась бы к сотым долям процента!
Для наших политиков – не быть в курсе комментируемых событий, уже стало нормой, но эксперты-то, которым как будто полагается быть профессиональнее политиков, отличаются от них не в лучшую сторону. Чего стоят слова Андрея Ермолаева и Костя Бондаренко о нарушении хельсинкских соглашений, о приравнивании украинско-румынского спора к ситуациям с Косово и Абхазией? Но и оно понятно: ведь наши политологи – это, прежде всего, телезвезды, вникать в реальные проблемы, читать по делу им некогда, и основа их информационной базы – то, что они узнали еще в ту пору, когда приходилось делать себе имя.
И разве случай с этим спором единственное проявление такого уровня интеллекта украинской «элиты»? Вспомним, как в 2003-м когда дело зашло о ЕЭП, с какой убежденностью доказывали, что он не приемлем, поскольку у России будет 2/3 голосов в регулирующем органе, хотя проектов такого органа на тот момент не было, а когда они появились, то предполагали совсем иное соотношение голосов.
В связи со всеми бесконечно далекими от реальности высказываниями украинских политиков и экспертов, вспоминается беспримерный акт глупости, который впервые привел американскую армию в Европу. В начале 1917-го даже после разрыва дипотношений США с Германией, высадка джи-ай в Старом свете долго казалась менее вероятной, чем нашествие марсиан. Вековые традиции американского изоляционизма выглядели более не преодолимыми, чем бесконечные линии траншей на Западном фронте. Однако глава немецкого МИД Артур Циммерман направил телеграмму посланнику рейха в Мексике фон Экхардту с тем, чтобы тот предложил мексиканскому президенту Каррансе, во-первых, атаковать США в случае, если те объявят войну Германии, а в награду получить территории, утраченные в войне с американцами в 1846-1848. Во-вторых – предложить Японии отказаться от союза с Антантой и также атаковать американцев.
Разность в весовых категориях между Соединенными Штатами и Мексикой очевидна. Но инициатива Циммермана была тем бредовей, что на тот момент Мексика пребывала истощенной длившейся уже седьмой год многосторонней гражданской войной, подобной той, что была в Украине в 1919-м. Ну, а о возможностях влияния Мехико на Токио рассуждать излишне. Британская разведка расшифровала телеграмму. Но она выглядела для прагматичных янки столь не вероятной, что казалось фальшивкой. И у Берлина оставались шансы дешево отделаться, пока Циммерман сам не стал оправдываться, говоря, что предлагал провести такие переговоры с Каррансой, лишь если США объявят войну Германии. Это переполнило чашу терпения даже заклятых изоляционистов. В результате был предопределен и исход первой мировой, и активное участие США в дальнейших европейских делах.
И представляется, что главное значение гаагского вердикта не в установлении границ ИЭЗ между Украиной и Румынией, а в том, что он показал пределы интеллекта отечественной элиты. А они таковы, что украинский «казус Циммермана» практически неизбежен, и отсутствие мировой войны не предопределяет того, что последствия этого казуса окажутся менее фатальными.
Допускаю, что некоторые критики позиции украинской власти в этом споре сознательно сгущали краски, стремясь воспользоваться ситуацией для формирования нового явления, украинского патриотизма, который не носил бы русофобского характера. Однако нельзя добиваться благой цели, тиражируя явные глупости, и тем самым понижая итак не высокую интеллектуальную планку общества.
Как в Гааге разделили бы Керченский пролив?
Понятно, что при существующей интеллектуальной планке, в Украине никто не рассуждает о том, к каким выводам мог бы прийти Международный суд, если бы рассматривал спор между Россией и Украиной о делимитации территориальных вод в Керченском проливе. А они напомню не был разграничены во времена СССР, ибо не разграничивались все водные пространства между союзными республиками.
А дело обстоит так, что применение принципов Гаагского суда и международных арбитражей здесь выгодно России, ибо в современном морском праве принцип нестеснения (non-encroachment) считается одним из важнейших для справедливого решения подобных конфликтов. Очевидно, что возможность запирания России в Азовском море благодаря полному контролю над главным фарватером пролива является существенным стеснением, о чем из украинских политиков напрямую говорил кажется только Виктор Медведчук.
И следуя из принципа нестеснения, стороны должны получить равные права по прохождению главного фарватера Керченского пролива независимо от того, что Украина владеет Тузлой. Исходя именно из этого принципа, определяя делимитацию ИЭЗ между Канадой и Францией, арбитраж провел ее так, чтобы французская зона не могла перекрывать для канадцев южный вход в залив Святого Лаврентия. А напомню, что в делах о морской делимитации прецеденты специальных арбитражей рассматриваются Международным судом наравне с его решениями.
Сам же Международный суд, вынося в 2001 решение по спору между Бахрейном и Катаром присудил Бахрейну косу Кит аль-Джарада, но решил, что ее обладание не дает права бахрейнцам расширить свои территориальные воды в проливе, ибо это стесняло бы Катар.
Еще более интересно урегулирование споров о размежевании в узком водном пространстве, которое не давало преимуществ обладателям островов, сходных по своему положению с Тузлой. Так, например договорились между собой в 1973 Аргентина и Уругвай, проведя границу по середине реки Ла-Плата, хотя аргентинский остров Мартин-Гарсия находится возле уругвайских берегов. А Намибия с Ботсваной урегулировали сходную ситуацию в Международном суде. Граница между ними по реке Чобе, установленная первоначально как граница между двумя колониями, согласно документу проходила по главному фарватеру, но в районе острова Седуду примерно одинаковых фарватеров было два. И хотя каждая из сторон считала главным тот, что дал бы ей право на остров площадью в 3,5 км?, они предоставили друг другу равные права в обоих фарватерах, до разрешения спор о границе и принадлежности острова в суде. А он в 1999 присудил остров Ботсване, но единогласно постановил, что участники спора имеют равные права в судоходстве по обеим его сторонам.
Алексей ПОПОВ
http://news2000.org.ua |
Приветствую Вас Гость | RSS